Неточные совпадения
Но как ни казались
блестящими приобретенные Бородавкиным результаты, в существе они были далеко не благотворны. Строптивость была истреблена — это правда, но в то же время было истреблено и довольство. Жители понурили головы и как бы захирели; нехотя они работали на
полях, нехотя возвращались домой, нехотя садились за скудную трапезу и слонялись из угла в угол, словно все опостылело им.
Всё, что он видел в окно кареты, всё в этом холодном чистом воздухе, на этом бледном свете заката было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши домов,
блестящие в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень дерев и трав, и
поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые тени, падавшие от домов и от дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.
Клим подошел к дяде, поклонился, протянул руку и опустил ее: Яков Самгин, держа в одной руке стакан с водой, пальцами другой скатывал из бумажки шарик и, облизывая губы, смотрел в лицо племянника неестественно
блестящим взглядом серых глаз с опухшими веками. Глотнув воды, он поставил стакан на стол, бросил бумажный шарик на
пол и, пожав руку племянника темной, костлявой рукой, спросил глухо...
Но убранство комнат также не отличалось особым комфортом: мебель была кожаная, красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже
полы были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах было много дорогих цветов; но главную роскошь в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол, хотя, впрочем, и тут говоря относительно: скатерть была чистая, посуда
блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки вина, две бутылки великолепного монастырского меду и большой стеклянный кувшин с монастырским квасом, славившимся в околотке.
Распластавшись на
полу, бабушка щупала руками лицо, голову, грудь Ивана, дышала в глаза ему, хватала за руки, мяла их и повалила все свечи. Потом она тяжело поднялась на ноги, черная вся, в черном
блестящем платье, страшно вытаращила глаза и сказала негромко...
Его пленяли
поля, то цветущие и колеблющиеся переливами зреющих хлебов, то
блестящие девственною чистотою белого снега, и он жил да поживал, любя эти
поля и читая получавшиеся в камергерском доме, по заведенному исстари порядку, журналы, которых тоже, по исстари заведенному порядку, никто в целом доме никогда не читал.
Дорога широкой дикой лентой вьется впереди, между
полями засохшего жнивья и
блестящей росою зелени; кое-где при дороге попадается угрюмая ракита или молодая березка с мелкими клейкими листьями, бросая длинную неподвижную тень на засохшие глинистые колеи и мелкую зеленую траву дороги…
Ему ясно видно было, как французы бежали к бастиону по чистому
полю и как толпы их с
блестящими на солнце штыками шевелились в ближайших траншеях.
Утро было прекрасное. Сокольничий, подсокольничий, начальные люди и все чины сокольничья пути выехали верхами, в
блестящем убранстве, с соколами, кречетами и челигами на рукавицах и ожидали государя в
поле.
В гостиной были низкие потолки. Они давили Передонова. Мебель тесно жалась к стенке. На
полу лежали веревочные маты. Справа и слева из-за стены слышались шопоты и шорохи. Из дверей выглядывали бледные женщины и золотушные мальчики, все с жадными,
блестящими глазами. Из шопота иногда выделялись вопросы и ответы погромче.
Лес кончился. Лошади зашлепали ногами по какой-то луже, в которой запрыгало и зарябилось багровое
блестящее пламя факела, и вдруг дружным галопом вывезли на крутой пригорок. Впереди расстилалось черное, однообразное
поле.
Долго стояли они, пораженные величием Изорина в шляпе Карла Моора с огромными
полями и осанкой высокого юноши Белова, важничавшего перед встречными своей красно-желтой кофтой из
блестящей парчи, в которой еще на днях Бессонова играла сваху в «Русской свадьбе».
Давно я не слыхал такой
блестящей импровизации. Тушканчик стоял передо мной как живой. Я видел его в норе, окруженного бесчисленным и вредным семейством; я видел его выползающим из норы, стоящим некоторое время на задних лапках и вредно озирающимся; наконец, я видел его наносящим особенный вред нашим
полям и поучающим тому же вредных членов своего семейства. Это было нечто поразительное.
Весь день Александр Семенович хлопотал со своими помощниками, устанавливая камеры в бывшем зимнем саду — оранжерее Шереметевых… К вечеру все было готово. Под стеклянным потолком загорелся белый матовый шар, на кирпичах устанавливали камеры, и механик, приехавший с камерами, пощелкав и повертев
блестящие винты, зажег на асбестовом
полу в черных ящиках красный таинственный луч.
Я читаю французские книжки и поглядываю на окно, которое открыто; мне видны зубцы моего палисадника, два-три тощих деревца, а там дальше за палисадником дорога,
поле, потом широкая полоса хвойного леса. Часто я любуюсь, как какие-то мальчик и девочка, оба беловолосые и оборванные, карабкаются на палисадник и смеются над моей лысиной. В их
блестящих глазенках я читаю: «Гляди, плешивый!» Это едва ли не единственные люди, которым нет никакого дела ни до моей известности, ни до чина.
Ярко горящие электрические лампы в матовых шарах,
блестящий плиточный
пол, всюду сверкающие краны и приборы.
В мечтаниях, рождавшихся при свете лампы под зеленым колпаком, возник громадный университетский город, а в нем клиника, а в клинике — громадный зал, изразцовый
пол,
блестящие краны, белые стерильные простыни, ассистент с остроконечной, очень мудрой, седеющей бородкой…
Он ушел. Я с усилием вытащил копье из
пола и помню, что коснулся пальцем слегка нагревшегося
блестящего железа. Мне в первый раз пришло в голову, что это — страшное оружие, которым легко положить человека на месте.
Но Суламифь уже спрыгнула с ложа, одним движением метнулась навстречу темной фигуре человека с
блестящим мечом в руке. И тотчас же, пораженная насквозь коротким, быстрым ударом, она со слабым, точно удивленным криком упала на
пол.
И воспоминания, и надежды, и счастие, и печаль сливались во мне в одно торжественное и приятное чувство, к которому шли этот неподвижный свежий воздух, тишина, оголенность
полей и бледное небо, с которого на все падали
блестящие, но бессильные лучи, пытавшиеся жечь мне щеку.
Мужской
пол в славных суконных черкесках темных цветов, рукава с велетами, то есть назад откидными; под ними кафтан глазетовый,
блестящий; много-много, когда уже на ком моревый.
Вдруг оживился круг дворянский;
Губернских дев нельзя узнать;
Пришло известье: полк уланский
В Тамбове будет зимовать.
Уланы, ах! такие хваты…
Полковник, верно, неженатый —
А уж бригадный генерал,
Конечно, даст
блестящий бал.
У матушек сверкнули взоры;
Зато, несносные скупцы,
Неумолимые отцы
Пришли в раздумье: сабли, шпоры
Беда для крашеных
полов…
Так волновался весь Тамбов.
громко, во всю мочь голоса поет Меркулов и с удовольствием думает о том, как сладко ему будет сейчас вытянуться усталым телом на высоко взбитой охапке соломы. По обеим сторонам дороги идут вспаханные
поля, и по ним ходят, степенно переваливаясь с боку на бок, черно-сизые,
блестящие грачи. Лягушки в болотцах и лужах кричат дружным, звенящим, оглушительным хором. Тонко пахнет цветущая верба.
Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется
блестящею тучею над черными жуками мужеского
пола.
Куча железных винтов, слесарных инструментов,
блестящих кофейников и подсвечников была на столе;
пол был засорен медными и железными опилками.
То верховая езда по окрестностям, целыми партиями, то прогулки в бор или по реке; пикники, обеды в
поле; ужины на большой террасе дома, обставленной тремя рядами драгоценных цветов, заливавших ароматами свежий ночной воздух, при
блестящем освещении, от которого наши дамы, и без того почти все до одной хорошенькие, казались еще прелестнее с их одушевленными от дневных впечатлений лицами, с их сверкавшими глазками, с их перекрестною резвою речью, переливавшеюся звонким, как колокольчик, смехом; танцы, музыка, пение; если хмурилось небо, сочинялись живые картины, шарады, пословицы; устраивался домашний театр.
Файбиш поправился на своем сиденье, подбил под себя
полы войлочного балахона и повернулся к Цирельману. На лице балагулы, в пространстве между лисьей шапкой и заиндевевшей бородой, только и виднелись два маленьких глаза, и в каждом из них острой,
блестящей точкой светилось отражение месяца.
Растянувшись на
полу около печки, лежал другой мужик; лицо его, плечи и грудь были покрыты полушубком — должно быть, спал; около его новых сапогов с
блестящими подковами темнели дне лужи от растаявшего снега.
Над далеким
полем проносятся в вышине наши голоса, и в небе им отвечает жаворонок, а на земле
блестящие ручьи.
Глаза его, ласково глядя поверх очков, переходили от окон с тюлевыми занавесками к угловому образу, мирно освещенному розовой лампадкой, оттуда на старенькую, купленную по случаю, но прочную мебель зеленого репса, потом на
блестящий восковым глянцем
пол и на мохнатый, сшитый из пестрых кусочков ковер, работы самого Ивана Вианорыча.
Там люди жили; там, полная народа, пробегала конка, проходил серый отряд солдат, проезжали
блестящие пожарные, открывались и закрывались двери магазинов — здесь больные люди лежали в постелях, едва имея силы поворотить к свету ослабевшую голову; одетые в серые халаты, вяло бродили по гладким
полям; здесь они болели и умирали.
Она была отрезана до шеи и черные пряди глянцевито-блестящих локонов валялись на
полу около постели.
С 40-х годов он сделался самым энергичным и
блестящим газетчиком и успел уже к годам империи составить себе состояние, жил в собственных палатах в Елисейских
полях, где он меня и принимал очень рано утром. К тому времени он женился во второй раз, уже старым человеком, на молоденькой девушке, которая ему, конечно, изменила, из чего вышел процесс. Над ним мелкая сатирическая пресса и тогда же острила, называя его не иначе, как Эмиль великий.
Комнаты,
полы, мебель были
блестящее, столовое белье чище, чем у нас.
Стройная, гибкая блондинка, с той прирожденной грацией движений, не поддающейся искусству, которая составляет удел далеко не многих представительниц прекрасного
пола, с большими голубыми, глубокими, как лазуревое небо, глазами,
блестящими как капли утренней росы, с правильными чертами миловидного личика, дышащими той детской наивностью, которая составляет лучшее украшение девушки-ребенка, она была кумиром своего отца и заставляет сильно биться сердца близких к ее отцу рыцарей, молодых и старых.
Суворов, как мы знаем, не любил придворные сферы. Самолюбивый до крайности, он рисковал затеряться между
блестящими «екатерининскими орлами», а потому был в своей среде лишь на
полях битв, где ему уже и в описываемое нами время не было равных.
Прямо с
поля битвы с ужасным бичом народов, над которым он одержал множество
блестящих побед, Федор Дмитриевич прибыл в Петербург лишь на несколько дней, чтобы уехать за границу, к источникам знания и современных открытий в области той науки, изучению которой он посвятил не только все свои силы, но, казалось, и самую жизнь.
У ручек вытягиваются два пажика в высоких напудренных париках, с румяными щечками, как два розана, уцелевшие под хлопками снега, в
блестящих французских кафтанах, которых
полы достают почти до земли, в шелковых чулках и башмаках с огромными пряжками.
Стройная, гибкая блондинка, с той прирожденной грацией движений, не поддающейся искусству, которая составляет удел далеко не многих представительниц прекрасного
пола, с большими голубыми, глубокими, как лазуревое небо, глазами,
блестящими, как капли утренней росы, с правильными чертами миловидного личика, дышащими той детской наивностью, которая составляет лучшее украшение девушки-ребенка, она была кумиром своего отца и заставляла сильно биться сердца близких к ее отцу рыцарей, молодых и старых.
Это был бы
блестящий маневр ловеласа, но князь Чичивадзе был, видимо, искренен в своем почти паническом страхе перед представительницами прекрасного
пола.
Кроме этих потухших испанских звезд первой величины, было много небольших, но
блестящих звездочек в образе представительниц прекрасного
пола Испании.
Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на
поле битвы, когда приходят тысячи новых
блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении
поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых
блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился за нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье. Он, опершись о притолку,
блестящими, завистливыми глазами поглядывал на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на
полу, на соломе и шинелях.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти
блестящие штыки, это движенье, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед на
поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
Наполеон вступает в Москву после
блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как
поле сражения остается за французами.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как
блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно пока не разошелся еще пороховой дым на
поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли.
Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса,
поля и
блестящие штыки.